Стр 160 Поэтому, несомненно, мы не бодрствуем, а спим, если надеемся обрести познание истины, читая Йогавасиштху, Рамаяну и Гиту, пока тонем во мраке и всецело находимся под влиянием эпохи Кали. Мы знаем, что множество расположенных к духовности людей, кто под влиянием таких грез пытались стать Йогами на Ведическом пути, закончили тем, что стали ни практиками, ни непрактиками, а странным существами, наполовину людьми, наполовину львами. Благодаря постоянной медитации на таинственное ничто (прим 1 Акаша: буквально пространство эфира) их разум и сердце стали такими пустыми, что там не стало ни веры, ни почтения, ни преданности, ни любви, а лишь недоумение с внутренним плачем: «Увы, я заблудился!». Во многих местах мы встречали таких людей, которые тайком приходят спросить: «Какие средства остались для нас?» Но их единственная сложность в следующем: «Они хотят знать, возможно ли им стать Тантрическими или Пураническими последователями тайно, при этом поддерживая иллюзию обладания знанием Брахмана, и непублично, чтобы носить священный локон (прим 2 Шикха или длинная прядь волос на затылке , которую носят ортодоксы после проведения церемонии Чудакарана) и шнур (прим 3 Который носят касты дваждырожденных) или разрисовывать свои тела священными символами (прим 4 Тилака или специальные знаки и Нама или имена Дэват). Разве не печально то, что человек оказался в таком состоянии, по итогу раскаиваясь в этом подходе в конце своей жизни, после того, как прошел через все эти бесполезные сложности?
Зная, что человеку, возможно, придется умирать такой постыдной смертью даже после обретения драгоценного человеческого тела, которое является, так сказать, дорогой без терний к вратам Брахмана, Она, обитающая в сердце, прописала лекарство миллионы лет назад. Но что мы можем сделать? Как я уже говорил, ежедневная диета усугубляет болезнь.
Садхака музыкант (прим 5 Рамапрасада) сказал по этому поводу:
«Это ничья вина, О, Мать Шьяма.
Это я сам копаю землю и поэтому тону в воде.»
И легкая ли это смерть? Страдание от этого раскаяния более невыносимо, чем даже пытка сотней розг в руках Ямы. Стр 161 Воспоминание об ужасной смерти растопит самое черствое сердце и обильными слезами зальет мертвенно-бледное лицо умирающего. С неудержимой силой польется фонтан слез из самых сокровенных уголков сердца.
«Что мне делать, о, Мать Жизни? С каждым днем недуг становится сильнее. Я в смертельной опасности из-за расстройства Питты как Саттвы, Вайю как Раджаса и Капхи как Тамаса (1 Желчь как иллюстрация принципа саттвы; ветер- раджаса, принципа активности; слизь — тамаса принципа инертности, вялости ). Этот бред от Саннипаты (2 жар, высокая температура). О, Мать, это моя погибель (3 Саннипата — игра слов ) и поэтому я постоянно плачу!»
Под конец такой жизни, с недостатком доверия и полной скорби, внутренние и внешние принципы (4 Шама — владение умом, Дама — владение чувствами) невыполнимы. Высшее наслаждение (5 Самадхи) невозможно. Переоткрытие истины, которая есть Брахман (6 Буквально таттва адвайта Брахмана), это достаточно отдаленная перспектива. Следовательно, о путешествии по этому трудном пути с таким дряхлым телом, как у меня, и подумать сложно. Идти по Ведическому пути и потом после неудачи в постижении истины считать, что это Веда не работает — подобно суждению о том, что дерево, корней которого мы коснулись, не плодоносит, хотя это дерево дарит плоды тому, кто может дотянуться до его верхних ветвей. Здесь больше шансов однажды получить плод, даже не прикасаясь к дереву, а предполагая существование плода, построив свое жилище в его тени.
Может показаться загадкой, которую трудно разгадать, что простое сидение под деревом, дающим плоды только тому, кто может дотянуться до самой верхней ветви, даже без прикосновения к корням и полагаясь на одну лишь веру, в один прекрасный день все-таки гарантировано сулит плод, хотя, фактически, это не так уж невозможно, как кажется на первый взгляд.
Часто случается, что родители гуляют в садах богатых землевладельцев и наслаждаются легким вечерним бризом, держа за руку своих сына и дочь. Бывает, что в этот момент в саду обнаруживается дерево, гнущееся под тяжестью спелых плодов. Стр 162. Родители, желающие увидеть, как сердца их детей устремятся к плодам, обращаются к детям, указывая на них: «Смотрите, какие прекрасные плоды поспели на дереве». Мгновенно переводя взгляд на плоды, дети богачей, выросшие в нежности и потакании всем желаниям, не способные ограничивать себя, сразу набрасываются на своих родителей с плачем и криком: «Дай, дай, дай!» Родители игриво, говорят: «Заберись на дерево и сорви». Но дети знают, что они не могут этого сделать и шутка родителей только разжигает в них злость. Они падают на землю и начинают плакать. Сердце любящей матери тает и она говорит своему мужу: «Довольно, придумай что-нибудь.» Затем мать и отец поднимают на руки своих детей и подносят их прямо к ветвям дерева. Поддерживаемые своими родителями, мальчик и девочка срывают желанный плод своими собственными руками и танцуют от радости. Таким образом, мы видим, что для детей богатых людей, воспитанных снисходительно, вполне возможно предъявлять необоснованные требования и при этом добиваться их удовлетворения.
Садхака, скажи мне, каких Короля и Королеву ты считаешь величайшими в мире? Какой Король главнее Короля Королей трех миров? Какая Королева превыше Королевы величайшего Йога? (1 То есть Шивы, который благодаря Своему великому аскетизму стал Повелителем и образцом для всех аскетов) Та, чьим ступням поклоняются Упендра и Сурендра? (2 Имена Вишну и Индры. Вишну младший брат Индры.) Вы и я дети этих родителей. В чем наша незначительность? Где нам не хватает заботливого, нежного и потакающего обращения? В день, в который Джива проливала горькие слезы о плодах свободы, рожденных Деревом Веды в саду мира, в тот день Мать мира, увидев, что ее слабые дети не способны забраться на это дерево, обратилась к Дэву Дэвов (3 Шива) и ласково сказала: «Хватит играть, быстрее придумай что-нибудь»! Какие другие здесь могут быть средства кроме тех, которые они дали? Стр 163 Отец и Мать мира протянули две свои поддерживающие руки Агама и Нигама (1 Под Агамой здесь имеется ввиду Тантра, в которой Дэви спрашивает, а Шива поучает; Нигама — когда Дэви принимает себя роль последнего и наставляет своего мужа) чтобы помочь своим сыновьям и дочерям, мужчинам и женщинам этого мира. Поддерживаемые руками своих родителей, они своими собственными руками срывают плод освобождения, драгоценный даже для Йогов, с дерева Веды. По этой причине Садхаки, не нуждаясь в том, чтобы залезать на дерево Веды, легко получают Кайвальясиддхи (2 Конечное освобождение (Мокша); Бходжараджа, давший комментарии на Йога Сутры (iv.33) объясняет Кайвалью как состояние энергии, в которой исчезли модификации и она остается в своей собственной природе), плоды Веды, посредством мантр Тантра Шастры. Мы не знаем, во все ли времена проявляется столько доброты. Но, как минимум, она должна быть проявлена в момент наслаждения вечерним бризом (3 То есть ближе к концу последней из эпох).
Солнце заходит и наступает глубокая, темная, пугающая ночь. Может ли в это время Мать оставить Своих детей одних в дремучем и мрачном лесу? Сатья, Трета и Двапара эпохи – эти три прахары (4 Прахара это три часа, таким образом день и ночь составляют восемь прахар) дня Матери Жизни прошли и последняя прахара, эпоха Кали, вот-вот завершится. Солнце жизни Дживы в эпоху Кали не может долго оставаться над горизонтом и поэтому оно тоже собирается заходить. Наступает непроглядная, темная, ужасная ночь. Разве можно подумать, что Мать Жизни, которая радует сердце Махакалы и рассеивает все страхи, проистекающие из существования, оставит Своих детей одних в такой ужасно опасный вечер? Когда она будет заходить в свой дворец из волшебного камня Чинтамани (5 Чинтамани это драгоценный камень, исполняющий все желания. Из него сделаны дом или город. Брахманда Пр.: В Гаурапада Сутре, 7, этот дворец описан как место происхождения всех мантр, дарующих все желаемые объекты (чинтита)), окруженный цветами париджата (6 Священное дерево в обители Индры) на острове из драгоценных камней (7 Манидвипа, в океане нектара, называемом в Рудраямале «светоч мира»), Ее сыновья и дочери, единственной опорой которых является юбка их матери, быстрыми шагами последуют за Ней в страну вечности. Стр 164 Наша Мать Раджараджешвари (1 Королева Королев), всемилостивая и поэтому мы так избалованы, горды и обидчивы. Мы не можем отказаться от привычки обижаться, которую мы приобрели в период общения со своей матерью (прим.2, Здесь имеется в виду, что ребенок больше обижается на то, что делает мать, которую он любит, чем на то, что делает незнакомец, к которому он равнодушен). Эта привычка необходима для отношений между матерью и ребенком, и поэтому, пока существует жизнь, мы не можем от нее отказаться. Эта привычка — неотъемлемая часть нашей жизни, которую после смерти мы преподнесем в дар к Ее ногам. Мы попрощаемся с Сансарой, повторяя продлевающую жизнь мантру: «Мы Мамины, и Мама наша». По милости Матери Жизни, это является мерилом вечной победы здесь и в будущем для Садхаки, ребенка Матери Жизни. Садхака знает, что эта игра, состоящая из Ее мантр, той, чьим воплощением являются Янтра (прим.3, Тантрические диаграммы, используемые в обращении к Высшему (см. Введение в Тантра Шастру)) и Тантра — очень красива, сладка и очаровательна для ума и сердца.
МОНИЗМ (прим.4, Адвайта)
ВЕДАНТА И ШАНКАРАЧАРЬЯ
То тут, то там мы встречаем множество монистов (прим.5, Адвайтисты), которые твердо верят, что знание Таттвы или недвойственного Сиддхи, провозглашенное обожаемым великим Шанкарачарьей, не может быть достигнуто никаким другим путем, кроме того, который был указан им, и что никто, кроме него, не может учить принципам монизма. Если бы эти люди сами были сведущи в таких принципах, мы могли бы найти основание доверять тому, что они говорят.
Но, к нашему сожалению, их заявление является единственным доказательством их знания. Мы сами не можем понять, на основании каких свидетельств они пришли к заключению, что недвойственное Сиддхи (прим. 6, То есть осознание единства всего сущего) недостижимо никакими другими средствами, кроме предписанных Ведантой. Возможно, они верят в то, что никогда не рождался другой человек, столь же искусный в своих принципах, как Шанкарачарья, который был воплощением самого Шанкары (прим.7, Шива). Мы тоже признаем это, склоняя головы. стр. 165 Но где доказательство того, что постижение монистической истины невозможно иначе, как через философию Веданты, которой он учил? Ни Вы, ни я не можем быть такими людьми, как Шанкарачарья. Но разве он не может быть подобен Тому, чьим воплощением он считается и за что его почитают и преклоняются перед ним? Неизвестна ли Шиве истина, которая была провозглашена его воплощением? Как мы можем верить в то, что искра способна сжечь весь мир, но в огне нет жара? На самом деле принцип монизма, которому учит философия Веданты, был приведен в гармонию с принципом дуализма в Тантра-Шастре. Трудно сказать, сколько сотен йогов и Риши, Садху и Садхаков были убиты или ранены в битвах за дуализм и монизм. Бхагаван, Творец всего сущего, в Тантра-Шастре довел эту борьбу до конца, гармонизируя пракрити и викрити (прим.1, Викрити — это буквально «изменение», как форма — здесь следствие. Смысл в том, что Тантра гармонизирует причину вещей с их следствиями — Абсолют и его мир). Но те, кто по своей природе склонен к борьбе, даже мир считают проблемой, и именно поэтому сегодня в сообществе ученых можно найти много дуалистов, которые враждебно настроены по отношению к Тантре. Однако мысль о ссоре между Дживой и Шивой одновременно и стыдит нас, и заставляет смеяться.
С философской точки зрения, создается впечатление, что монизм и дуализм так же далеки друг от друга, как восточное и западное моря. С одной стороны, монизм говорит, что Сансара — это мираж, волна Майи, эффект иллюзии, подобно тому, как веревку принимают за змею или перламутровую раковину устрицы за серебро. Брахман, который есть знание, вечный, чистый, лишенный всяких атрибутов, находится за пределами неведения, качеств и Сансары. У него нет ни желания, ни деятельности, ни стремления, он не подвержен Карме. Короче говоря, существует только Он, и больше ничего. С другой стороны, дуализм говорит, что Он обладает желанием, активностью, стремлением, заботой и подвержен Карме (прим.1, Все проявления Высшего подчинены как времени, так и Карме. Так сказано: Namastat karmabhyo vidhirapi na yebhyah prabhavati (Поклон Карме над которой не может одержать верх даже Творец Брахма), и
Ye samasta jagatsrishtisthitisangharakarinah
Te pi kaleshu llyante kalohi balavattarah
(Творец, Хранитель и Разрушитель, со временем исчезают; потому что время сильнее).
Стр.166 Одним словом, все, что существует, существует в Нем. Нет ничего, что не существовало бы в Нем. И то и другое — Шастры. По своей значимости ни одна из них не превосходит и не уступает другой. Что может уступить место и чему? Для обеих Бхагаван (Абсолют) свидетель и Судья. Разрешить этот спор простым людям невозможно. Поэтому, чтобы рассеять сомнения трех миров, Та, что обитает во всех сердцах, сама взяла на себя роль вопрошающего, и Тот, кто обитает во всех сердцах и является возлюбленным супругом всеблагой Дэви, ответил на ее вопросы, и сам Нараяна (прим.2, Вишну) принял ответ как истину (прим.3, Таттва) — Агата, или вышедшая из уст Шивы; Гата, или вошедшая в уста Дочери Гор (прим.4, Гириджа, или Дэви как Парвати); и Абхимата, или одобренная Васудэвой (прим.5, Вишну).
По этим трем причинам и принимая начальные буквы этих трех слов, Тантра Шастра называется Агамой. Когда Парвати задает вопросы, а Махешвара отвечает, Шастра называется Агама (прим.6, Автор здесь ссылается на определение Агамы —
«Agatang shambhuvaktrevyah
Gatancha girijamukhe
Matancha vasudevena
Tasmat agama uchyate»)
Там, где для усиления сладости игры, Махадева задает вопросы, а Махешвари отвечает, она называется Нигама. Тантра Шастра называется Нигама от начальных букв трех слов ниргата, гата и мата, в строфе, где говорится — Ниргата, или вышедшая из уст Дочери горы; Гата, или вошедшая в уста Дэва в пятью ртами (прим. 7, Шива); и Саммата, или с согласия Васудэвы. (прим.1, Обычно данное определение звучит так:
«Nirgato girijavaktrat
Gatascha giiisha shrutim
Vatascha vasudevasya
Nigama parikathyate»)
Стр.167 Тантра-Шастра делится на две части — Агаму и Нигаму. Однако, как, в действительности, нет разницы между Бхагаваном и Бхагавати, мужским и женским началом провозгласившим Тантры, также нет разницы между Агамой и Нигамой, которые они провозглашают. Единственная цель обеих — дать освобождение Дживе тем методом, посредством которого монистическая истина достигается через мир двойственности.
Несмотря на неоспоримую истинность монистического принципа, его постижение всеми невозможно в этой дуалистической феноменальной Сансаре. По этой причине он не был общепринятым путем, которому надо следовать, хотя провозглашался даже в самых отдаленных уголках Земли самим Шанкарачарьей и поколениями тысяч его последователей. Среди тех, кто путешествовал по монистическому пути, едва ли один из тысячи преуспел в достижении своей цели благополучно и без проблем. Когда мы говорим о недвойственном пути, показанном Шанкарачарьей, многие могут подумать, что тот путь, который лишен тантрической практики и пропагандируется исключительно Ведантой, и есть этот путь. Но нашей целью здесь не является утверждение о том, сопровождается ли этот путь тантрической практикой или нет. Мы лишь говорим о том, что монистический путь, провозглашенный Шанкарачарьей, характеризуется силой интенсивной Вайрагьи (прим.2, Бесстрастие или безразличие к мирским вещам: отстраненность, отрешенность,), который можно выразить так: «Скорее покинь свой дом». Сомнительно, чтобы хоть один человек из ста тысяч когда-либо был способен достичь Сиддхи (прим.3, Успех, то есть освобождение, которое является концом всякого духовного стремления, или успех на предварительных стадиях, ведущих к нему) на этом пути. Мы не знаем, существуют ли в настоящее время истинные монисты, но, несмотря на это, все еще много тех, кто во имя Шанкарачарьи притворяются таковыми в матхах Данди (прим.4, Монашеское сообщество Данди, подразделение Саньясинов), ашрамах Брахмачари (прим.1 Обитель целомудренного аскета), ахарах Моханта (прим.2, Монашеское сообщество, возглавляемое Мохантом?). Стр.168 Сейчас еще не время говорить о них. Среди же поколений успешных учеников Шанкарачарьи есть люди, которые заслужили, по мнению философов, всемирную репутацию монистических Ведантистов и все еще почитаются как Гуру, благодаря необычайной силе, предъявленных ими аргументов, которая разрушает взгляды философов Ньяи (прим.3, Одна из шести ортодоксальных систем философии Индии), атеистов и других. Как много Сиддхи достигли такие люди (несмотря на то, что они были Гуру философского мира), Садхаки могут только догадываться, исходя из того, что они опровергали взгляды других и устанавливали свои собственные. Это выходит за рамки нашего понимания, как тот, кто не знает ничего, кроме Брахмана, может все же решительно вступать в воинственный спор с философами Ньяи. Сила коварного аргумента в философии и монистическое Сиддхи, достигаемое Садханой, — это не одно и то же (прим.4, Первое — это разговор о Брахмане, а второе — это его осознание). Недвойственное Сиддхи — это очень далекое понятие для того, кто все еще поддерживает в себе принцип аргументации. Кто станет отрицать, что дискуссия с философами порождает огромное количество отвлекающих дуалистических наклонностей, в тысячу раз большее, чем те, которые возникают во время общения с женой и детьми? Как бы то ни было, хотя мы и должны уважать этих философствующих Данди из-за того, что они обладают способностью к дискуссии, мы даже не кивнем в их сторону, по причине того, что они должны считаться, в связи с этой способностью, достигшими монистического Сиддхи. Это относится к Гуру, так что нет нужды говорить, какого рода Сиддхи достигают их ученики.
Способность, после достижения Сиддхи в Вайрагья Садхане (прим. 5 То есть по достижении состояния бесстрастия.) стремиться к знанию Истины (прим.6, Таттва) — огромная редкость в этой Сансаре.
Поэтому не будет преувеличением сказать, что достижение понимания монистической истины перед лицом антагонизма дуалистического мира невозможно. Недуалисты, идущие по пути Веданты, знают, чтобы обрести знание истины, человек должен сначала предстать перед Гуру, преданным Брахману (Абсолюту), и обратиться к нему за помощью, и что только если последний любезно даст ему наставления, он может обрести недвойственное знание. стр. 169 Однако там, где, согласно монизму, все есть Брахман, отношения учителя и ученика становятся невозможными. «Недвойственность следует искать везде, кроме Гуру». Отношения между Гуру и учеником — это нечто двойственное. Точно так же, как для того, чтобы следовать монистическому пути, я должен сначала с покорностью идти по пути дуализма — поскольку без Гуру достижение сиддхи невозможно, — так и Тантра Шастра указывает нам, что если мы питаем какую-либо надежду в отношении того, что сможем идти по монистическому пути, мы должны сначала пройти через дуалистический мир и не должны пытаться его перепрыгнуть. Великие и могучие герои искалечили себя, совершая такой прыжок.
Я знаю, что должен взобраться на вершину над высоким обрывом, но вскинуть руки вверх и попытаться взлететь к ней — это не поступок разумного человека. Те, кто, гордясь силой своих рук, пытались сделать это, неизменно заканчивали тем, что их бросало на землю с переломанными костями и суставами. Наконец, со скорбью в сердце, и они тоже сказали: «Знай, о Садху! Управлять умом труднее, чем испить всю воду океана, выкорчевать гору Сумеру (прим.1, См. Введение в Тантра Шастру) или съесть огонь, будь это возможно».
Именно для того, чтобы спасти Садхаку от этого плачевного состояния и от этих стенаний, была в конце концов провозглашена Тантра Шастра. Поэтому Тантра Шастра с самого начала не игнорирует этот видимый, осязаемый дуалистический мир. Как для того, чтобы подняться над пропастью нужно медленно продвигаться вперед, ступая на саму землю, так и для того, чтобы осознать монистическую истину, нужно медленно продвигаться через дуалистический мир. Вы только сделаете монистическое сиддхи еще более отдаленным и труднодостижимым, если будете считать, что дуалистический мир несовместим с Садханой.
Тантра Шастра, вместо того, чтобы называть дуалистический взгляд на вещи враждебным Садхане, приняла его как друга. Она приняла в объятия, как своих детей, и дуализм, и монизм.